ПАРК МОНРЕПО КАК ЭКОСИСТЕМА

ПАРК МОНРЕПО КАК ЭКОСИСТЕМА
2594
ПАРК МОНРЕПО КАК ЭКОСИСТЕМА

«Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…»

Согласитесь, что невозможно представить себе парк без аллей, ведь это место для прогулок, особый путь в изысканный садовый мир, сочетающий в себе торжественность визита и естественность природы. 

Со времен Шумера и Египта такой путь создавали прямым и перспективным, ориентировали на дворец или усадебный дом и обсаживали высокими деревьями, смыкающими свои кроны в тенистый зеленый коридор. Впервые прямые «променады» и «першпективы» были заимствованы любознательным русским самодержцем Петром I в Западной Европе, что впоследствии привело его к замыслу планировки города на Неве. «Нет большего удовольствия, чем открывать в конце аллеи леса, реки и луга, всё, что создает прекрасный окрестный ландшафт», – писал теоретик и практик французского садоводства А.-Ж.Аржанвиль. Это декларировало новый подход к пространству сада, который оказался абсолютно органичным в русской садовой культуре. 

Но как было совместить строгие геометричные линии аллей, если изживший себя и не отвечающий духу времени регулярный стиль в эпоху Просвещения (середина XVIII века), стал окончательно немоден и был отвергнут? Новый пейзажный стиль, который изо всех сил диктовала своим подданным Екатерина II, переделывая «французские» сады в «английские», отличался использованием плавных линий в планировке сада и свободными контурами. Как всегда, решение было найдено, и теоретик русского пейзажного паркостроения А.Т.Болотов провозгласил, что «симметрия нужна только лишь в тех частях сада, которые «либо из дома, либо при входе в сад, а прямые аллеи должны завершаться какими-нибудь зрительными приманками – видами или постройками».

В парке Монрепо сразу за усадебными воротами открывается широкая аллея, при своем создании сформированная двумя рядами деревьев – лип и берез (оригинальный ландшафтный прием, когда деревья разных пород создают живописные эффекты формой и сезонной расцветкой кроны), когда-то чистопородных, а сейчас нарушенных внедрением осины и клена. С внутренней стороны аллеи, видимо, изначально была высажена живая изгородь из очень популярной в Финляндии желтой акации (караганы древовидной). Липа неслучайно стала одной из самых популярных пород для аллейных посадок: она чрезвычайно теневынослива и как нельзя лучше подходит для загущенных «тенистых» аллей. Из воспоминаний географа и писателя В.Н.Майнова: «Чудная липовая аллея ведет от входных ворот к барскому дому, где растут высокие деревья и разведены самые роскошные цветники» (1887 г.).

Цитата из книги Эвы Руофф «Монрепо – сад воспоминаний»: «В 1788 году, когда Людвиг Генрих Николаи приобрел Монрепо, от главного усадебного дома к заливу тянулась прямая липовая аллея, сохранившаяся здесь со времен прежних владельцев. (Эта аллея до сих пор называется ступишинской – прим. Н. Р.) Нельзя сказать, чтобы аллея слишком нравилась барону, но вырубать её ему не хотелось. Спустя десять лет он наконец решил, что для сохранения общего характера ландшафта было бы уместно высадить в дополнение к ней еще одну липовую аллею и придать таким образом парку регулярную планировку как исключение из общего пейзажного плана. Так и было сделано. Саженцы для новой липовой аллеи были, вероятно, привезены из другого его имения, Фрейденхофа; садовник Бистерфельд осенью 1798 года побывал там, чтобы выкопать молодые деревца…». 

Липы неоднократно упоминаются не только в произведениях И.А. Бунина, но и других наших классиков. Липа мелколистная (сердцелистная) стала королевой русских регулярных садов еще в начале XVIII века. Затем она подросла, достигнув величавой зрелости, и осталась таковой и в пейзажных садах. Именно липа оказалась самым распространенным деревом и в императорских парках, и в самом скромном саду провинциального дворянина. Для Северо-Запада липа – дерево «нездешнее», северная граница ее естественного ареала пролегает намного южнее. Тем не менее, достать «липнягу», как называли в XVIII – первой половине XIX века молодые липки, было нетрудно любому владельцу загородной усадьбы, в конечном счете их можно было доставить морем из Германии.

Барон Л.Г.Николаи, любивший прогуливаться со своими многочисленными гостями по дивным галереям природной красоты, наслаждаясь приятной прохладой, при дальнейшем обустройстве парка проложил еще несколько аллей, которые мы можем увидеть на картине Я.Меттенлейтера (1796 г.) и на плане, выполненном в 1805 г. Ф.Ф. Штейнгелем к первому изданию поэмы «Имение Монрепо в Финляндии. 1804»: ступишинская аллея была продолжена по направлению к заливу и выходила к пристани, перпендикулярная (гостевая) липовая аллея шла от главной лестницы усадебного дома, еще одна – от боковой лестницы. 

Немецкий путеводитель 1912 года упоминал, что «…по аллее вековых деревьев перед господским домом можно пройти в расположенную у воды часть парка, где весёлые луга чередуются с холмами». Анна Петровна Керн, побывав в Монрепо в 1829 году, записала в своем дневнике: «…у подошвы горы, на которой построен замок, виднеется темная бесконечная аллея; ее образуют с одной стороны огромные нависшие над нею утесы, с другой – высокие деревья, вершины которых, склоняясь к оконечностям утесов, составляют темный зеленый свод… Эта аллея – рай в жаркий день. В конце ее открывается море – море без конца». Понятно, что в данном случае Анна Керн описывает ступишинскую аллею, а между тем в парке Монрепо существует аллея, ведущая от острова Людвигштайн к источнику «Нарцисс», которая часто упоминается как «аллея Керн» (обрамляют эту аллею в основном крупные экземпляры черной ольхи); происхождение этого названия до сих пор неясно. «Замечу еще, что деревья здесь отменно красивы: высоки и привлекают взор густотой и свежестью своей зелени; есть аллеи истинно великолепные», – так описал свои впечатления от Монрепо сопровождавший Анну Керн писатель Орест Сомов. 

Аллея из черной ольхи была также высажена на дамбе «Розенталь», её можно хорошо рассмотреть на знаменитой картине Меттенлейтера (1796 г.). «Проложены новые дороги, а вдоль плотинных дорог так много молодых деревьев, что вскоре мы будем гулять по настоящим аллеям», – писал Людвиг Генрих Николаи сыну Паулю в 1801 году.

Садовые мастера издавна использовали ольху черную для обсаживания плотин и дамб, – это единственная порода нашего региона, имеющая уникальную устойчивость к избыточному переувлажнению. Кроме того, черная ольха – морозостойкое и быстрорастущее листопадное дерево, в благоприятных условиях доживающее до 300 лет. 

Вдоль дороги от усадебного дома к Паульштайну была высажена односторонняя березовая аллея. «Выйдя на аллею, мы не уставали восхищаться: с одной стороны высились огромные березы, с другой стороны тянулась отвесная каменная стена, в расщелинах которой росли различные растения и кусты…», – писал князь Эммануил Голицын, гость Пауля Николаи, в 1847 году. Ныне аллея утрачена. И еще одна березовая аллея вела к паромной переправе на остров-некрополь Людвигштайн. Рассеянный свет от мелких березовых листочков, по всей видимости, должен был навевать светлую тихую грусть об ушедших навсегда дорогих сердцу людях…

Надежда РАССАХАТСКАЯ, старший научный сотрудник ГИАПМЗ «Парк Монрепо» 

Читайте также