АВЛАБАР В ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОМ ТЕАТРЕ

В Государственном театре драмы и кукол “Святая крепость” появился спектакль Георгия Цнобиладзе по легендарной пьесе Авксентия Цагарели ”Ханума”.

“Ханума” - классический водевиль, выигрышный для любого театра. Правда, выигрышность эта стала очевидной после того, как Георгий Товстоногов осуществил в конце 1972 году постановку по Цагарели в БДТ. Комедиографы Борис Рацер и Владимир Константинов тогда оживили перевод оригинала стихами, Гия Канчели  написал музыку, и получилась готовая новая музыкальная комедия, основанная на старом водевиле. С тех пор так и повелось у других режиссеров - где пьеса Цагарели в переводе Рацера-Константинова, там музыка Канчели,  там и успех. Сегодня постановкой “Ханумы” не брезгуют как антрепризы, так и стационарные театры на всем постсоветском пространстве.

Ученик Льва Додина Георгий Цнобиладзе традициями коллег не пренебрег и потому не ошибся: спектакль “Ханума” у него получился легкий, добрый, насыщенный игровыми подробностями (зрители, похоже, его уже полюбили). Соавтором режиссера стал художник Александр Храмцов, сумевший в довольно стесненных условиях площадки “Святой крепости” создать  “свой Авлабар”, включающий оригинальные декорации и костюмы.

Работать Цнобиладзе с труппой театра было не внове: так, ранее здесь вышли его спектакли “Тестостерон” (2013) и  “А поутру они проснулись”, поставленный по рассказам Шукшина в 2014 году. Знание выборгских актеров и их возможностей явно помогли Цнобиладзе в этот раз: верное распределение ролей для пьесы Царагрели-Рацера-Константинова – уже половина успеха будущего спектакля. В итоге сложился удачный актерский ансамбль, в котором трудно назвать “солиста” - настолько каждый из актеров “на своем месте”, причем сами исполнители от игры и пения, которого в постановке немало (за почти грузинское многоголосье актерам отдельная похвала), явно получают удовольствие. 

 Спектакль Цнобиладзе начинается не на сцене, а в зале, под пение мелодии “Наш Авлабар”, но нетрадиционной режиссерской импровизацией. Появляется Тэкле (Галина Кикибуш в этой роли на высоте), которая, то откровенно жалуется зрителям на непутевого брата, жизнью которого она живет, то, словно вспомнив, что у нее и своя собственная жизнь имеется, откровенно заигрывает с мужской частью публики, намечая себе потенциального партнера. Игра ведется  естественно, но достаточно тонко – повода раздвинуть рамки спектакля разгуливающая по узким рядам Кикибуш не дает, хотя и бросает избраннику многозначительное “Я вернусь…”. Дальше события развиваются уже согласно пьесе – на сцене, куда поднимается Тэкле, в диалог вступает княжеский слуга Тимотэ (Владимир Павлухин), затем с племянником вместе появляется и сам князь Пантиашвили (Николай Устинов-Лещинский). Князь женоподобен, картинен в манерах, глуп как пробка и… весьма неустойчив – стоит рядом с ним слуге чихнуть, нетрезвое равновесие нарушается, и князь обрушивается на подмости, где только что ни шатко  ни валко он стоял. А констатируя, что “ни за какие деньги честь не купить”, и одновременно заглядывая в карман Котэ (Ильдар Басыров),  Устинов-Лещинский выявляет и жадность своего героя, граничащую с нездоровым любопытством: вот вам и княжеский портрет нарисован буквально за несколько минут...

 С не меньшим мастерством лепит своего персонажа Евгений Никитин. Его Микич Котрянц, авлабарский купец, снабженный художником-гримером Светланой Чурсиной усами-“вениками”, постоянно делает грозное, значительное лицо, за которым скрывается полное незнание жизни. Млея от княжеского французского, Котрянц ведет себя с будущим зятем так, как всякий малообразованный человек ведет себя с иностранцами – жестикулирует и форсирует голос (незначительная деталь, но как много дает она для понимания героя!).

Татьяна Тушина в роли Ханумы и ее дуэт с  Максимом Гладковым – Акопом – тема для отдельного разговора. Цнобиладзе первый раз “выпускает” Хануму на сцену с табличкой в руках – наподобие тех, с которыми  тетки, сдающие квартиры, встречают на перронах поезда. И этой простой деталью тоже задается характер, обязательный для людей, которые должны умереть, но сдать или продать свой “товар”: сразу подразумевается и общительность, и разговорчивость, и настырность, и смётка, и изобретательность… Все это и находит отражение в  образе суперсвахи, созданном Тушиной. Акоп с Ханумой - одного поля ягода. Достаточно увидеть, как герой Гладкова на заднем плане живо реагирует на переодевание Ханумы во имя спасения Соны. Вот он плохо скрывает восторг от этого “маскарада”, вот смотрит на Хануму с опаской – не ошибется ли она в своей игре, вот в изнеможении от смеха сползает на пол по косяку…

Конечно, сила товстоноговского шедевра, снятого в конце 70-х на пленку, все еще велика, и редкий любитель театра не видел на телеэкране (а счастливчики – и на сцене!) Людмилу Макарову, Николая Трофимова, Владислава Стржельчика, Геннадия Богачева и прочих звезд БДТ. Сравнение – не лучший метод оценки, но постановку Цнобиладзе роднят с тем, давним, идеальным спектаклем не отдельные моменты актерского копирования, а ансамблевость – главное достоинство обоих спектаклей. Именно наличие крепкого актерского ансамбля определяет судьбу выборгской “Ханумы”. Поэтому-то премьерный спектакль и удался на славу: в театре “Святая крепость” отныне поселился свой собственный, “бесконечный и беспечный, шумный вечно” Авлабар.

Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ