ГОРАЦИЙ

Имя великого древнеримского поэта Квинта Горация Флакка (65 г. до н.э. - 8 г. до н.э.) в разговоре об истории Монрепо может показаться довольно неожиданным. Кажется, трудно найти что-либо более далекое - хронологически и географически - от выборгского парка. Однако это только на первый взгляд.

Долгие столетия, от средних веков и до эпохи Просвещения, поэзия Горация была одной из ос-нов образования в Европе. Гора-цианская латынь, образы и цитаты из его поэзии составляли неотъемлемую часть интеллектуальной жизни каждого просвещенного европейца. Не был в этом исключением и третий владелец имения Монрепо, Людвиг Генрих Николаи (1737-1820). Знание поэзии Горация и любовь к ней зародились у него еще в юности. Гораций сопровождал Николаи всю его долгую жизнь. В своей библиотеке, хранившейся в Мон-репо, Людвиг Генрих собрал немало самых различных изданий великого поэта. Были среди них и комментированные издания, и переводы на французский и немецкий языки (в их числе - и знаменитые переводы, выполненные другом Николаи, великим Иоганном Генрихом Фоссом).

Однако Николаи был не только прилежным читателем Горация. Далеко не все, вероятно, знают, что поэма Л.Г. Николаи “Имение Монрепо в Финляндии. 1804” - это своеобразное “приношение Горацию”. И это отнюдь не метафора. Поэму Л.Г. Николаи открывает эпиграф - латинская цитата: “Hoc erat in votes; modus agri non ita magnus…” и так далее.

Николаи указал авторство Горация, но, разумеется, не стал давать перевод. Для него само собой подразумевалось, что читатели его поэмы свободно читают по-латыни и уж наверняка знают Горация почти наизусть. Но всё же - о чем этот эпиграф? По-русски он звучит так: “Вот в чем желания были мои: необширное поле, / Садик, от дома вблизи непрерывно бегущий источник, / К этому лес небольшой! - И лучше, и больше послали / Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою боле…” Как однажды отметила финская исследовательница истории Монрепо Ээва Руофф, “любой школьник в XVIII веке знал это стихотворение наизусть и знал также, что Гораций описывает в нем свое любимое поместье в Сабинских горах”. Гораций настаивает, что жизнь на лоне природы лучше, чем в шумной и беспокойной столице. Трудно не заметить в этом параллели к биографии самого Людвига Генриха.

Однако “след Горация” в поэме Николаи на этом не пропадает. В одной из первых строк поэмы Николаи называет Монрепо “неким Тибуром, уголком покоя”. Упомянутый Тибур - древний итальянский город (ныне он называется Тиволи), в котором некогда жил Гораций. Впрочем, не только он. В Тибуре бывал и римский император Август, одобрительно отзывавшийся о поэзии Горация. Упоминая Тибур, Николаи дает понять знающему читателю, что и его, Людвига Генриха, связывают с российским императорским домом давние и не только формальные отношения. И есть еще одна необычная, но очень интересная связь между горацианским Тибу-ром, столицей Российской империи и Монрепо барона Николаи. Тибур был известен своими каменоломнями, а в имении Монрепо, на острове Сорвали (ныне - Гвардейский), в 1804 году (том самом, который и описывает поэма Николаи) началась разработка гранитной ломки, где добывали блоки для колонн Казанского собора в Петербурге.

Цитаты из Горация, прямые и скрытые, возникают в поэме неоднократно. Предоставим пытливому читателю самому обратиться и к Горацию, и к Николаи, чтобы не лишать его этого читательского удовольствия. Но об еще одной отсылке к Горацию в поэме о Монрепо всё же упомянем. Быть может, сегодня это покажется странным, но Л.Г. Николаи, обустраивая свой парк, позаботился и о месте своего будущего упокоения. Для Людвига Генриха собственная могила была неотъемлемой частью собственной биографии и своего собственного имения с парком. Место для захоронения Николаи выбрал под несуществующим ныне павильоном Паульштайн. По мнению владельца, это было одно из самых прекрасных мест во всем Монрепо. Николаи не только обдумал место, но и знал, какая надпись будет на его “надгробной урне”. Ею должна была стать цитата из сатиры Горация: “Jam satis”. И Николаи сам же дает перевод и комментирует выбранную эпитафию: ”Теперь довольно. / Пир жизненный я покидаю сытым”.

Николаи выбрал себе эпитафию счастливого человека. Счастливого человека с большой и непростой биографией. В ней было много встреч, много знаменитостей и много впечатлений. Но до конца своих дней Николаи остался верен идеалам своей юности и бессмертной поэзии. Беседа Людвига Генриха с Горацием длилась всю жизнь, и в этом разговоре парк Монрепо стал своеобразным ответом великому римлянину.

Юлия МОШНИК, заведующая научно-исследовательским отделом ГИАПМЗ “Парк Монрепо”

Михаил ЕФИМОВ, старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела ГИАПМЗ “Парк Монрепо