АРТИЛЛЕРИСТЫ В БОЯХ 1941 ГОДА НА КАРЕЛЬСКОМ ПЕРЕШЕЙКЕ

Один из непосредственных участников боёв в июне-августе 1941 года – начальник артиллерии 50-го стрелкового корпуса генерал-полковник М.С. МИХАЛКИН. Он также участвовал в Гражданской войне, Польском походе РККА 1939 г., Советско-финляндской войне 1939-1940 гг. Сегодня мы публикуем его воспоминания.

Время «Ч»

Телефонный звонок разбудил меня на исходе ночи. Снимая трубку, я, признаться, испытывал и недоумение, и беспокойство. Было ясно, что по пустяковому поводу в выходной день не стали бы тревожить.

Звонил оперативный дежурный. Он передал распоряжение комкора немедленно явиться в штаб корпуса.

– Кто-нибудь сверху пожаловал? – спросил я дежурного, предполагая, что этот ночной подъем вызван неожиданным приездом к нам, в Выборг, какой-нибудь инспекторской комиссии. Такое в прошлом случалось, и не раз. Командование Ленинградского военного округа, желая удостовериться, как поддерживается в войсках боевая готовность, время от времени устраивало внезапные проверки.

Дежурный ответил, что никто к нам не прибыл, но получена очень важная телеграмма.

Я быстро оделся и торопливо выбрался на пустынную улицу. Было около четырех часов, но о ночи уже ничто не напоминало. Стоял июнь, когда в наших краях вечерняя заря встречается с утренней – пора белых ночей.

На земле было тихо и спокойно. А вот в небе творилось что-то непонятное. Над Выборгом, набрав большую высоту, кружили какие-то самолеты. Несколько звеньев «ястребков» стремительно пронеслись к границе.

Что все это значит? Очередное учение авиаторов? Почему же в корпусе ничего о нем неизвестно?

Теряясь в догадках, дошел до серого приземистого особняка – штаба нашего 50-го стрелкового корпуса, в котором я был начальником артиллерии. Часовой, отдав честь, распахнул тяжелую дверь.

Вот и кабинет комкора. Кроме командира корпуса генерала В. И. Щербакова в просторной, скромно обставленной комнате находились начальник политотдела бригадный комиссар К. В. Курочкин, начальник штаба генерал-майор Н. И. Беляев и два оператора.

Зазвонил телефон. Щербаков, схватив трубку, минуты две слушал, постукивая костяшками пальцев по столу. Глуховатым голосом переспросил:

– Это точно? Благодарю за оперативную информацию.

Окончив телефонный разговор, комкор встал из-за стола.

– Десять минут назад, – сообщил он, – четырнадцать неприятельских самолетов пересекли границу, появились над одним из наших аэродромов. В бой с ними вступили советские истребители и зенитчики. По последним данным, самолеты противника рассеяны.

Так вот, оказывается, куда спешили «ястребки» в столь ранний час! Авиаторы первыми столкнулись лицом к лицу с врагом. Война входила в нашу жизнь...

– Черт знает что такое, – сердито говорил комкор. – Начальника инженерной службы все еще нет. И связисты наши опаздывают. Ладно... Ждать не будем. Надо действовать. Штаб округа приказал немедленно, строго соблюдая маскировку, привести все войска корпуса в боевую готовность. Задача ясна?

– Ясна, – ответил я.

Усиленная подготовка противника

Должен сказать, что еще весной в воздухе запахло порохом. Время стояло очень тревожное. Ни для кого не являлось секретом, что реакционные круги Финляндии вступили в сговор с фашистской Германией, усиленно готовились к войне. Из приграничных районов выселялись жители. Широко развернулось строительство дорог, оборудовались исходные районы для наступления. Над Карельским перешейком все чаще и чаще появлялись самолеты-разведчики неизвестной принадлежности – без опознавательных знаков. Было задержано несколько шпионов, имевших задания установить дислокацию и численность советских войск в приграничных районах.

Мы, естественно, тоже не сидели, сложа руки, заблаговременно продумали план действий на случай войны, наметили ответные меры против того, кто попытается нарушить наши границы. В отражении вражеских ударов важная роль отводилась артиллерии.

В РККА не сидели, сложа руки

В корпус входили 43-я и 123-я стрелковые дивизии. Каждая из них имела по два артиллерийских полка. Кроме них в нашем распоряжении был 24-й корпусной артиллерийский полк, и еще два полка – 101-й гаубичный и 108-й гаубичный большой мощности – придавались из Резерва Главнокомандования (РГК) для усиления корпуса. Нельзя было не учитывать и полковые батареи, а также минометные подразделения.

В мае и июне, когда обстановка на границе накалилась, мы вместе с командирами-артиллеристами провели рекогносцировку позиционных районов для своих частей, оборудовали командно-наблюдательные пункты и даже частично подготовили огневые позиции артиллерийских батарей.

Я нисколько не преувеличивал, ответив тогда комкору, что задача для меня ясна, ибо твердо знал, что необходимо делать. Главное – не теряя времени, все определить на свои места и подготовить к бою.

– Разрешите идти? – спросил я генерала Щербакова.

– Погодите минуточку. В телеграмме штаба округа говорится, что необходимо соблюдать выдержку, не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения. Передайте это командирам частей.

Кратчайший путь к Ленинграду…

Шел третий день войны. Из Ленинграда на наш командный пункт приехал генерал-майор В. П. Свиридов – начальник артиллерии Северного фронта (24 июня 1941 года Ленинградский военный округ был преобразован в Северный фронт). 

– Выборгское операционное направление очень важное, – подчеркнул он. – Да вы и сами это хорошо понимаете. Здесь пролегает кратчайший путь от границы к Ленинграду...

Против советских воинов, оборонявшихся на Карельском перешейке, действовали дивизии финской юго-восточной армии. 2-й пехотный корпус нацеливался на Выборг, а 4-й – на Кексгольм (Приозерск). Противник рассчитывал мощным ударом прорвать оборону 23-й армии и, уничтожив два ее корпуса – наш 50-й и правофланговый 19-й, ворваться в Ленинград с севера.

В ночь на 29 июня вступили в бой с врагом пограничники. Они мужественно отражали сильный натиск противника. В тот день прогремели первые залпы наших батарей по наступавшим подразделениям противника и его артиллерийским огневым позициям.

Вечером из дивизий в штаб корпуса поступили обнадеживающие донесения. Ни на одном участке противнику не удалось добиться успеха. Однако это не давало нам оснований для самообольщения. Главные силы неприятеля, судя по характеру боев, в наступление не перешли. 29 июня велась, по существу, разведка боем.

Генерал Щербаков, подводя на коротком совещании руководящего командного состава итоги первого боевого дня, приказал усилить разведку, с еще большей настойчивостью совершенствовать оборонительные позиции.

Пример результативности

В течение двух суток велась тщательная разведка,  были точно установлены районы сосредоточения неприятельских войск. Они находились в четырех-шести километрах от нашего переднего края.

В связи с этим штаб артиллерии разработал план  массированного огневого удара, к которому привлекались артиллерийские полки 43-й и 123-й стрелковых дивизий, 24-й корпусной полковника Н.А. Гусарова, два дивизиона 101-го гаубичного полка подполковника Н. Н. Жданова и дивизион 108-го гаубичного полка большой мощности. Удар был рассчитан на двадцать минут, и в последующем намечалось еще в течение получаса вести методический огонь.

В точно назначенный час сотни орудий открыли огонь. Четко и слаженно стреляли все батареи, посылая снаряд за снарядом. Минут через семь во вражеском тылу, где, по нашим разведданным, сосредоточивались неприятельские войска, возник большой лесной пожар. До передового наблюдательного пункта, где я находился, доносились оглушительные взрывы.

Вспоминается и другой эпизод, показывающий высокое мастерство, точность стрельбы наших артиллеристов. Он был связан с разрушением шлюзов Сайменского канала. Вражеское командование, как стало известно, намеревалось перекрыть два из них, чтобы поднять уровень воды в озере, а затем, открыв шлюзы, обрушить стремительный водный поток на наши позиции и затопить их.

Генерал Щербаков поставил перед артиллеристами задачу – сорвать вражеский замысел, не допустить значительного подъема воды в озере, питающем канал. Шлюзы находились от нас на расстоянии десяти – двенадцати километров, каждый из них представлял собой так называемую маломерную цель. Разрушить шлюзы можно было только прямыми попаданиями снарядов крупного калибра.

Я вызвал командира 108-го гаубичного полка майора Ярового и командира 12-й корректировочной эскадрильи майора Кочановского.

Не стану описывать, как готовились к стрельбе по шлюзам в 108-м полку. Это заняло бы много места в моих воспоминаниях. Ограничусь общим итогом. Два шлюза, перекрывавшие течение воды, были основательно разрушены после трех артиллерийских залпов. Аэрофотосъемка зафиксировала прямые попадания. Угроза затопления передовых позиций миновала.

Командир корпуса, когда я доложил о выполнении поставленной задачи, объявил артиллеристам 108-го полка благодарность. 

Подготовил  член Исторического клуба Ленинградской области, краевед Мирхат МУСИН