И СЕРДЦЕ НЕ ПРЯТАТЬ ЗА СПИНЫ РЕБЯТ...
Василий Емельянович Срибный был призван в армию 15 июня 1941 года, а через несколько дней началась война. Ему было тогда девятнадцать… Воевал под Москвой, на Волховском фронте, на Синявинских высотах… Их часть охраняла железнодорожные пути, по которым везли продовольствие в осаждённый Ленинград. На 3-й день артиллеристы сбили вражеский самолет…
- Василий Емельянович, какое осталось самое страшное воспоминание о войне?
- Мы в болоте, а враг стреляет прямой наводкой. Были такие случаи, что надо и раненых спасать, а враг бомбит. Мы артиллеристы, прямых контактов с врагом у нас не было. Когда разведка доложит, что танки идут немецкие, тогда выдвигались, чтобы по танкам стрелять. Однажды одному из нас голову снесло снарядом, он сразу погиб, а двух других ранило. Он был казак, рисовал хорошо… Погиб, а может, художником стал бы известным. Мы дружили все. Наш полк сбил 58 самолетов, двух не хватило до гвардейского звания. Дошли до Риги, и там закончилась война для нас.
- А что само светлое помнится?
- Не знаю, война - это ведь как тяжелая работа… Был случай (кажется, в Новгородской области): пехота в наступление идет, а у нас одна пушка повреждена… Пока ее чинили, пехота шла без остановки почти строем по лесной дороге, и вдруг летит самолет, а мы уже закончили ремонт. Тут командир орудия Алексеев говорит: "Давай попробуем выстрелить".- "А куда?"- "Ну, в воздух. К бою! Заряжай!" - и пальнули. Там в стороне кто-то еще по нему стрелял. И самолет подбили, он задымил, задымил и за лес упал. Но нам его не засчитали. Хотя командир полка и начальник штаба подали документы. Но когда самолет собьют, и он упадет на нашу территорию, надо было какую-то деталь от этого самолета предоставить как доказательство. А тут не было, не знали, где упал, да и не было возможности искать. Радостного-то мало было. А всё-таки молодые были, иногда и веселились, даже танцы устраивали. Если все спокойно, к нам артисты с концертами приезжали. У нас коллектив был небольшой, дружный. Были и весельчаки, были и чудаки всякие, но чаще не до шуток было. Всегда настороже, не расслабишься. Когда кто-то ранен, все пытаются помочь. В стороне не оставался никто.
- Сейчас, конечно, жизнь совсем другая?..
- Люди другие. Совсем другие. Тогда все были человечные, доброжелательные, независимые от национальности, возраста. Мы были пацаны по 20 лет, а рядом – старики, как нам тогда казалось, лет пятидесяти, они к нам на Украине присоединились. Я был комсомолец, рекомендацию мне давал как раз один украинец, Петренко… Седой такой, я его дедом считал, но такие, как он, подавали пример нам, молодым. Повар у нас тоже был довольно пожилой мужчина. Я не знаю, как сейчас в армии, давно ни с кем не общался из служивых… А тогда никто за спину не прятался: надо - и в болото полезет, и в разведку сходит. Кто чем может, всегда поможет. Может, поэтому и победили.
- Василий Емельянович, какое осталось самое страшное воспоминание о войне?
- Мы в болоте, а враг стреляет прямой наводкой. Были такие случаи, что надо и раненых спасать, а враг бомбит. Мы артиллеристы, прямых контактов с врагом у нас не было. Когда разведка доложит, что танки идут немецкие, тогда выдвигались, чтобы по танкам стрелять. Однажды одному из нас голову снесло снарядом, он сразу погиб, а двух других ранило. Он был казак, рисовал хорошо… Погиб, а может, художником стал бы известным. Мы дружили все. Наш полк сбил 58 самолетов, двух не хватило до гвардейского звания. Дошли до Риги, и там закончилась война для нас.
- А что само светлое помнится?
- Не знаю, война - это ведь как тяжелая работа… Был случай (кажется, в Новгородской области): пехота в наступление идет, а у нас одна пушка повреждена… Пока ее чинили, пехота шла без остановки почти строем по лесной дороге, и вдруг летит самолет, а мы уже закончили ремонт. Тут командир орудия Алексеев говорит: "Давай попробуем выстрелить".- "А куда?"- "Ну, в воздух. К бою! Заряжай!" - и пальнули. Там в стороне кто-то еще по нему стрелял. И самолет подбили, он задымил, задымил и за лес упал. Но нам его не засчитали. Хотя командир полка и начальник штаба подали документы. Но когда самолет собьют, и он упадет на нашу территорию, надо было какую-то деталь от этого самолета предоставить как доказательство. А тут не было, не знали, где упал, да и не было возможности искать. Радостного-то мало было. А всё-таки молодые были, иногда и веселились, даже танцы устраивали. Если все спокойно, к нам артисты с концертами приезжали. У нас коллектив был небольшой, дружный. Были и весельчаки, были и чудаки всякие, но чаще не до шуток было. Всегда настороже, не расслабишься. Когда кто-то ранен, все пытаются помочь. В стороне не оставался никто.
- Сейчас, конечно, жизнь совсем другая?..
- Люди другие. Совсем другие. Тогда все были человечные, доброжелательные, независимые от национальности, возраста. Мы были пацаны по 20 лет, а рядом – старики, как нам тогда казалось, лет пятидесяти, они к нам на Украине присоединились. Я был комсомолец, рекомендацию мне давал как раз один украинец, Петренко… Седой такой, я его дедом считал, но такие, как он, подавали пример нам, молодым. Повар у нас тоже был довольно пожилой мужчина. Я не знаю, как сейчас в армии, давно ни с кем не общался из служивых… А тогда никто за спину не прятался: надо - и в болото полезет, и в разведку сходит. Кто чем может, всегда поможет. Может, поэтому и победили.
Читайте также
-
Муниципалитеты должны следить за состоянием объектов благоустройства
-
Финансисты убрали прибрежную зону
-
Молодожёны Ленобласти получают именные сертификаты на обследование
-
Полученные знания – на пользу городу
-
Очередная встреча работодателей и соискателей
-
Выборгским школьникам покорился «Старт в науке»
