МОНРЕПО ОТ А ДО Я. ПЁТР АЛЕКСЕЕВИЧ СТУПИШИН

Часть 2.

В прошлый раз мы начали рассказ о первом владельце имения и парка Монрепо, Петре Алексеевиче Ступишине. Напомним, что при Ступишине имение называлось иначе: Шарлоттенталь. 

По всей вероятности, уже в первые годы после приобретения имения Ступишин начал сдавать в аренду пастбищные луга и “рыболовную воду” (как сказано в одном документе) имения, чем ощутимо улучшил свое материальное благосостояние. 

При Ступишине в Шарлоттентале начались работы по выравниванию территории, расчистке от камней, была устроена подъездная дорога к усадебному дому, высажена аллея, возведена дамба. Благоустройство территории включало в себя осушение низинных лугов, строительство колодцев, насыпку растительного грунта, посадку растений. Известно, что значительную часть работы выполнили солдаты местного гарнизона, состоявшие под началом Ступишина. 

Некоторое представление о строениях в имении Шарлоттенталь и собственности семьи Ступишиных дает опись наследства, составленная летом 1783 г., после кончины Петра Алексеевича. В описи Шарлоттенталь охарактеризован как “уставная квартира” с несколькими жилыми домами и хозяйственными постройками. По предположению А.А. Кищук, проводившей в 1983 г.  (ровно двести лет спустя!) археологические исследования с целью установления расположения жилого дома Ступишина, он находился в нескольких метрах к юго-западу от веранды существующего ныне усадебного дома Монрепо. Опись 1783 г. упоминает и самое крупное строение в Шарлоттентале – восьмичастную оранжерею “длиной 38 ½ саженей и шириной 2 ½ сажени”. В ходе исследований 1983 г. было обнаружено основание П-образной постройки с выступающими боковыми крыльями, обращенными в сторону парка, расположенной перпендикулярно старейшей парковой аллее (так называемой “Ступишинской”). Если признать это основание за фундамент оранжереи, Шарлоттенталь может быть отнесен к редчайшим примерам усадебно-парковых комплексов, где не главный жилой дом, а служебная постройка являлась центральным сооружением. 

Сведения о зеленых насаждениях в Шарлоттенталь в описи очень краткие, хотя они и представляют для нас едва ли не самый большой интерес: “здесь есть два больших сада, в котором стоит очень много частично фруктовых, частично засохших и диких деревьев. Также под ним расположена средних размеров рыбалка, но совсем никакого леса и никаких лугов”. Виды деревьев в описи не указаны, однако можно предположить, учитывая сохранившиеся планы имения, что к ступишинскому периоду относится липовая алея; вероятно, в те же годы было посажено несколько дубов. 

До сих пор авторитетные специалисты по садово-парковой истории спорят о том, какой парк задумал создать Ступишин – регулярный или ландшафтный. Для сегодняшнего любителя Монрепо эти споры могут показаться неуместным академизмом, однако проблема есть, и нешуточная. Что хотел создать в своем парке Ступишин? Торжество симметрии и подстриженных боскетов – или же поражающий воображение театр величественных природных стихий?  Однозначного ответа на этот вопрос нет до сих пор. Но весьма вероятно, что предстоящие ландшафтные реставрационные работы в Монрепо снабдят нас новыми данными по садовой археологии.

Однако вернемся к описи наследства П.А. Ступишина. Благодаря ей, мы можем представить себе, насколько зажиточной была семья Петра Алексеевича. Например, Ступишину принадлежало четырнадцать лошадей, двадцать две коровы и три быка. Заслуживают внимания упоминания в описи о произведениях искусства в доме Ступишиных. В числе “разной мебели” указаны “портрет Её императорского величества без рамы” и “портрет Петра III в золоченой раме”. Петра Алексеевича, судя по всему, трудно было назвать коллекционером или любителем живописи. Однако упоминание о помещенном в золоченую раму портрете императора, убитого за 20 лет до составления документа о наследстве, при сопоставлении с портретом вдовы Петра III, Екатерины, для которого рамы не нашлось (в расцвете екатерининского царствования!), возможно, говорит не только о чувстве признательности, которое Ступишин испытывал по отношению к Петру III, но и о его отношении к узурпировавшей престол Ека-терине. 

В том же списке мебели значится “одна Библия на немецком языке с другими непригодными более книгами” – всего на сумму в 3 рубля. Определенно, чтение в семье Ступишиных было не так популярно, как маскарады.

После смерти П.А. Ступишина Шалоттенталь перешел в собственность его наследников. Для вдовы Петра Алексеевича Доротеи Ступишиной было крайне неприятно узнать о значительном долге, который перешел к ней вместе с наследством мужа. Сыновья Ступишина - Петр и Николай - также “не нашли для себя удобным дальнейшее владение разросшимся имением”. Семья П.А. Ступишина предпочла отказаться от наследства, чтобы не выплачивать долги, и имение Шарлоттенталь со всей недвижимостью, полями, посевами и прочими угодьями, скотом, садами, оранжереями и урожаем в 1784 г. было продано.

Ступишины уехали из Выборга. Мы до сих пор мало что знаем о его сыновьях и внуках (и ничего – о судьбе дочери). Ничто в их биографиях, кажется, не вызывает в памяти те десятилетия, в которые П.А. Ступишин обустраивал свое выборгское имение. Однако именно благодаря Ступишину возник тот удивительный парк, который впоследствии стал называться Монрепо.

Остается добавить, что до настоящего времени не обнаружено ни одного портрета Петра Алексеевича Ступишина. Мы не теряем надежды, что однажды такое изображение будет найдено - и тогда парк будет “знать в лицо” своего создателя.

Юлия Мошник, Михаил Ефимов