ПОСЛЕВОЕННОЕ ДЕТСТВО В ТАЛИ

После освобождения Выборга и Карельского перешейка летом 1944 года сюда по вербовке начали приезжать семьи из разных уголков страны. Среди них была Анна ДОБКЕВИЧ. Она устроилась на железную дорогу обходчицей; семье предоставили домик на станции Тали (теперь – Пальцево), здесь она и обосновалась со своими тремя детьми…

Эмма ОСИПЕНКОВА была вторым ребенком в семье, родилась в 1936 году. Цепкая детская память выхватывает одно событие за другим:

– Мы жили в Белоруссии. Папа работал на Витебской железной дороге, мама была учительницей, но не работала: воспитывала нас. Отца репрессировали по 58-й: припомнили польское происхождение. Больше мы его не видели… Перед войной мы переехали в Ленинградскую область, жили у маминой сестры. Когда начались бомбежки, бежали в Псковскую область; одна женщина пустила в свой дом, выделив нам одну комнату. А скоро в деревню пришли немцы. Тяжело вспоминать, как нам тогда жилось… Наша мама вступила в партизанский отряд, ее помощь была ощутимой: хорошо знала немецкий язык. Немцы догадывались о связях жителей деревни с партизанами и трижды пытались наказать: выводили за деревню всех на расстрел. И каждый раз нас спасали наши самолеты, появлялись в воздухе именно в нужный момент: мы – врассыпную, немцы – в панике тоже разбегаются! Видели наступление наших войск на Псков, бои были ожесточенные. Чуть все успокоится, жители приходили на поля, разделывали убитых лошадей… Все шло в пищу: трава, мерзлая картошка. Сейчас вот думаю: ходили еле живые, но ведь не болели! 

До Выборга добирались в теплушках. На поезде приехали и на станцию Тали. Стали обживаться на новом месте. Дом хороший, финский, из тех, что не пострадали от войны: две комнаты, кухонька, две кафельные печки, плита. Сохранились сараи, погреб, колодец. Мамин участок был до Карисалми (теперь – поселок Гвардейское), это 6 километров в одну сторону, в любую погоду надо было обходить, проверять сохранность путей. Переживали за нее, как там она одна ночью идет с фонариком. На всякий случай брала увесистую палку, волков-то много тогда было… Гайки крутила, костыли забивала. От переезда два километра надо было поддерживать в порядке: и снег сметать, и камушки по бокам выкладывать, мы еще помогали ей эти камни красить белой краской. Дома почти она и не бывала, так что я хозяйничала, варила на всю семью. Постепенно обзавелись хозяйством: куры, поросенок, а за коровой мама со старшим братом Славой пешком в Литву ходили, целую неделю их дома не было. Пришли уставшие, ноги сбитые, копыта у коровы тряпками обмотаны… Молоко у нашей Эльзы было чудесное: густое и вкусное. В памяти осталось несколько происшествий. Как-то обнаружили, что у нас куры стали пропадать, а это лиса повадилась к нам из леса приходить, много кур тогда перетаскала. А еще запомнилось, как мы нашу козу из колодца вытаскивали. Видите ли, захотелось ей полакомиться кустарником, а рядом был колодец, ну и угодила в него. Картошку сажали, братья тепличку сделали. И лес нам хорошо помогал: запасались грибами и ягодами.

Эдуард ДОБКЕВИЧ родился в 1937 году, был младшим ребенком в семье. В его памяти остались свои, мальчишеские воспоминания:

– Состав до Тали тащил американский паровоз «Юссан» с такой интересной трубой, раздутой в середине; в американских фильмах про ковбоев часто такие паровозы снимались. Первое, что мы с братом сделали, это обследовали все окрестности вдоль и поперек. Видно было, что эта станция считалась одной из крупных: было несколько путей. Здесь ведь большое сражение проходило. За путями, в сторону речки, 10-15 разбитых танков стояло, все оплавленные от огня. Помню, на самой платформе лежал еще ствол огромной гаубицы. За ручьем, в сторону 16-го километра, видели длинный стеллаж трупов, которые еще не успели вывезти… Три сбитых самолета видели: один – на месте, где теперь пляж (а рядом – в озере – нашли большую неразорвавшуюся бомбу), второй – около плотины, от него пулемет и лента с патронами хорошо сохранились, третий – на берегу у Мыловарки (поселок Смирново). А в районе пляжа по осени находили много солдатских пластмассовых медальонов. Скорее всего, около 16-го километра размещался чей-то военный госпиталь: всюду бинты, много медицинских игл. Напротив станции у финнов что-то было похожее на комендатуру: стадион и казармы. Вообще, эти места были хорошо укреплены, возможно, здесь даже штаб финской армии какое-то время располагался. Об этом можно судить по многочисленным траншеям, противотанковым рвам. Сам штаб располагался под землей, он был в прекрасном состоянии. Огромную дверь помню. Продуманы были вентиляция, утепление, даже стоки для воды… Траншеи в полный рост с помощью крытых переходов расходились на все четыре стороны. У леса, недалеко от нынешнего магазина «Привал», еще сохранились два больших рва: они были тогда заполнены артиллерийскими снарядами; местные мальчишки их долбили, а гильзы сдавали на металлолом. А у поворота на Выборг вдоль дороги были собраны саперами после разминирования мины, получилась целая 3-4-метровая стена длиной до 50 метров! Но в округе было еще много красных флажков на месте расположения мин. Подрывались животные, погибали и люди…

Конечно, вся наша деятельность была направлена на поиск пропитания. На месте магазина у финнов был маслозавод, от станции к заводу даже один путь шел. Там еще немало было отходов, жмыха, так мы им питались, спасаясь от голода. Кругом были ухоженные поляны, оканавленные поля: на Мыловарке ведь много ферм было. На станции был даже питомник: там еще остались кусты смородины, крыжовника. Ягоды крыжовника были со среднюю сливу!

Собирали ягоды, грибы. Какие чистые у финнов были леса: все веточки собраны в штабеля! В свободное время ловили рыбу, раков. Озеро весной сильно разливалось (до нынешней дороги садоводства), оставалось только на мели ловить щук. Мама рыбу солила, и нам надолго ее хватало, а держали ее в погребе. Погреб нас тогда выручал: молоко, мясо, рыбу, овощи там хранили. 

Население было маленькое – всего три-четыре семьи, а домов много, до нас дошло около двадцати. Солдаты даже дома разбирали на топливо.

Вокруг было много воинских могил, останки потом перенесли на Петровку. А в лесу долго еще находили кости погибших. Около Краснохолмского озера нашли как-то «богатую» могилу финского военачальника, обнесенную красивой цепью… Конкала (теперь – Красный Холм) связан был с Тали дорогой, она проходила через речку.

Учились в разных школах – и в 47-й (теперь 11-я), и в поселке Гвардейском (занимались на территории пионерского лагеря), и в 37-й.

– Одевались бедно, я ходила на занятия в ботинках старшего брата, – вспоминает Эмма Ива-новна, – выручало то, что мы со Славой учились в разные смены. Я отучусь, передаю ему ботинки, а сама иду домой уже босиком. Часто и пешком приходилось до школы добираться: поезда редко ходили. Остановка была только на станции, так мы наловчились около дома на ходу спрыгивать: сначала портфели кидали, потом уже сами выпрыгивали. Главное – быстрее откатиться подальше от поезда. 

После окончания школы Эмма Ивановна училась в педагогическом училище. Вся последующая жизнь связана была с 12-й школой: начинала пионервожатой, потом стала учительствовать. Отсюда вышла на пенсию. Эмма Ивановна – Отличник народного образования.

– Жили весело. Постоянно проводили слеты, спортивные состязания. Николай Федорович АНТОНОВ за честь школы сильно переживал, всех заражал своей энергией. Часто и сама участвовала в разных соревнованиях. Не без гордости скажу, что Выборг держался на наших лыжниках! В памяти остались экскурсии в Домик Ленина, здесь детей обычно в пионеры принимали. Было торжественно и волнительно.

Эдуард Иванович всю трудовую жизнь отдал «двадцатке» – Приборостроительному заводу. Здесь его высоко ценили.

Лидия ВОРОНИНА